Сыночек

— Клавдия Львовна, везут, женщина двадцать пять лет, травма грудной клетки, состояние критическое, — в кабинет забежала медсестра Инга. — Артём сказал, что довести не удастся.
— Готовьтесь к операции! – голос хирурга был спокоен.
Она встала, накинула на халат легкую осеннюю куртку и, слегка прихрамывая, направилась встречать машину скорой помощи.
Осенний ветер срывал с деревьев последние листья. Пасмурное утреннее небо предвещало дождь, мелкий и нудный.

«Что-то старая рана ноет? Как бы снег не пошёл?»
Перед глазами пронеслись картины война в Южной Осетии. Взрыв. Пальцы невольно коснулись шрама на лице.
Из остановившейся машины скорой помощи вышел Артём, молодой врач, и помотал головой:
— Не довезли.

Клавдия подошла к носилкам.
«Да жизнь этой женщины благополучной не назовёшь. К тому же пьяная… была».
Тут Артём вытащил из машины совсем маленького мальчика, взял на руки:
— С ней был.

В глазах этого двухлетнего крохи, одетого в грязную легкую одежду, читалась какая-то обречённость. Врач подошла совсем близко, и вдруг в глазах ребёнка мелькнула радость:
— Мама!!! – закричал он и обнял Клавдию.
Какое-то незнакомое чувство заставило забиться сердце. Она взяла его на руки, прижала к груди. Ребёнок ткнулся губами в щёку и обвил ручонками шею. Клавдия чувствовала, что ребёнку холодно и, забыв обо всём, бросилась в свой кабинет.

***

Налила тёплого сладкого чая. Ребёнок стал пить, обливаясь. Клавдия открыла холодильник, в нём много съестного – ночные дежурства были частыми. Но она представления не имела, что дать ребёнку. Взяла кусок мягкой булочки, обмакнула в сметану. Ребёнок схватил это угощение и стал жадно есть.
Посадила его на диван. Разогрела молока. Ребёнок напился и, положив голову ей на колени, уснул.

***

— Клавдия Львовна, — в кабинет зашла Инга. – Там из полиции и это… из дома сирот, что ли.
— Пусть зайдут!
— Здравствуйте! – поздоровался полицейский и тут же представился. – Лейтенант Якушев Андрей Викторович.
— Я – Юлия Яковлевна Антонова, инспектор по делам несовершеннолетних, — представилась женщина и сразу добавила. — Мы за мальчиком.

— Вы знаете, как его зовут? – вдруг спросила Клавдия.
— Да, — полицейский заглянул в папку. – Богдан Владимирович Гусев.
— А что ещё можете о нём сказать.
Молодой лейтенант удивлённо взглянул на врача, но продолжил читать:

— Нигде не прописан, мать – Гусева Эльза Юрьевна, нигде не прописана, не работает…, — но тут же поправился. — Не работала. Отца – нет. Последний месяц проживали у подруги. Два дня назад она их выгнала. Каких-либо близких родственников у мальчика нет.
— А что случилось?
— Переходила дорогу, пьяная. Ребёнка даже за руку не держала.
— И что теперь с мальчиком будет? – в голосе Клавдии слышалась грусть вперемешку с жалостью и нежностью.

— После карантина, устроим в дом малютки, — Юлия Яковлевна вдруг улыбнулась. – Ребенок, немного нервный, постоянно плакал. Мамаша, о нём особо не заботилась. А у вас на руках спокойно спит, словно настоящую маму почувствовал.
У Клавдии перехватило дыхание, к глазам подступили слёзы. Перед глазами вновь мелькнул тот взрыв, после которого она уже никогда не станет мамой, и чьёй-то женой – тоже.
— Клавдия Львовна, вы…, — лейтенант запнулся, но тут же исправился. – У вас прическа и свет волос очень похожи с его матерью. Видно ребёнок инстинктивно потянулся к вам и впервые в жизни почувствовал защиту.

— Помогите занести его в машину, — попросила Юлия Яковлевна. – Он так крепко спит.
Клавдия прижала ребёнка к груди и осторожно понесла. Уложила в машину, в которой приехали представители власти.

***

Вернулась в кабинет. Её сменщица уже пришла, и переодевалась:
— Клава, что случилось? На тебе лица нет.
— Привет, Яна! Всё в порядке!

***

Зашла в квартиру, где жила вдвоём с матерью. Огромную четырёхкомнатную квартиру, с евроремонтом, заставленную современной мебелью.
— Привет, мама! – попыталась придать своему голосу веселье.
— Дочь, что случилось? – материнское сердце не обманешь.
Клава схватилась за голову, забежала в свою комнату и упала на кровать. Следом забежала мать. Она не помнила, когда последний раз видела дочь плачущей. Та не плакала, и когда вернулась из Осетии вся израненная, и когда врачи ставили один за другим неутешительные диагнозы. А сейчас растерянно смотрела на вздрагивающие плечи своей взрослой, давно взрослой, дочери. Села рядом на кровать:

— Что случилось, дочка?
— Сегодня привезли женщину после аварии, довести не успели. Она была не трезвая, переходила дорогу. Вместе с ней был мальчик, совсем маленький, — из глаз Клавы вновь потекли слёзы, она уткнулась в плечо матери. – Он вдруг обнял меня и закричал: Мама!!!
Дочь просто захлёбывалась слезами, а мать гладила дочь по волосам, не зная, что сказать. Вдруг в груди пожилой женщины, что-то екнуло:

— Клава, а давай этого мальчика возьмём к себе. Будет у тебя сын, а у меня – внук. — Дочь резко подняла голову. – У нас с тобой у обеих хорошие пенсии. Да, и ты зарабатываешь хорошо.
Клавдия бросилась к компьютеру. Стала внимательно читать законы. Разобравшись во всём, кинулась к матери:
— Там много справок надо. И срок от нескольких недель до года. Сейчас начну собирать…
— Сейчас ты позавтракаешь, немного отдохнёшь, — перебила её мать. – А я пока сама во всём разберусь. Пошли на кухню!

***

График работы: день – ночь – отсыпной – выходной, с одной стороны тяжёлый, но с другой – два свободных дня. Много чего можно успеть сделать.
Первым делом разузнала, где сейчас Богдан находится. Зашли к заведующей:
— Здравствуйте! Вы по какому поводу? – спросила та.
— Сегодня утром к вам поступил мальчик, Гусев Богдан. Я хотела бы его усыновить.

— Вы, извините, кем ему являетесь?
— Не кем.
— А откуда вы его знаете?
— Я работаю в больнице, хирургом в реанимации. Сегодня утром к нам привезли погибшую женщину и Богдана.

— Вас как зовут? – вдруг спросила заведующая.
— Клавдия Львовна.
— Клавдия Львовна, я не против. Более того, всегда рада, когда дети находят родителей. Но вам нужно собрать много справок. Затем будет суд, который и решит, возможность усыновления вами ребёнка, — и опять неожиданно. – Вы замужем?
— Нет, — Клавдия опустила голову.

— Это большой минус. Кроме того, учитывается благосостояние, здоровье.
— Я понимаю.
— Клавдия Львовна, соберите документы, относите их в отдел опеки и попечительства.
— Хорошо. А можно, мы встретимся с Богданом?

— Пожалуйста! – она встала из-за стола. – Идёмте! Он пока в карантине.

***

В зале с десяток детишек играли в игрушки, рядом были нянечки. На детях были чистые костюмчики. Но все они были, какими-то несчастными. Богдана она узнала сразу. Тот сидел на полу и смотре куда-то в окно. Вот повернулся, долго смотрел на зашедших и вдруг встал на ноги.
— Мама!!!
И побежал к ней неуклюжей походкой, широко расставив руки.

— Сыночек!!! – вырвалось из груди Клавдии.
Она бросилась навстречу, схватила, прижала к себе, словно боясь, что кто-то отберёт его.

***

За два дня Клавдия с матерью успели собрать все документы. Тем более, собрать справки о здоровье, конечно же, не составило никакого труда.
Собранные документы отнесла в отдел опеки и попечительства. Там ей сказали, что в течение месяца они изучат документ, проверят состояние здоровья ребёнка, обследуют жилищные условия усыновителя.
Далее, Клавдия пошла оформлять заявление суд. Там ей сказали, что сначала придут документы из отдела опеки и попечительства.

***

Прошла неделя. Дело об усыновлении так и не сдвинулось с мёртвой точки. Пока кто-то из врачей на её работе во время чаепития не завёл разговор об этом:
— Клава, что у тебя с Богданом? – о нём уже знала вся больница.
— Волокита там, — Клавдия тяжело вздохнула. – А если не отдадут?

— Клава, помнишь, ты как-то пару лет назад, спасла Мелихова и его жену, когда они в аварию попали? А ведь он сейчас заместитель мэра по социальным вопросам.
— Да, он наверно, уже забыл про меня.
— Вот и напомни.

***

Лишь к вечеру в конце Клава смены решилась позвонить в мэрию.
— Приёмная Мелихова, — раздался металлический голос.
— Можно мне поговорить с Никитой Петровичем?
— Ваша фамилия?

— Михайлова Клавдия Львовна.
— По какому вопросу?
— По личному.
— Записываю вас на двадцать седьмое ноября.

— Ну, это же через месяц? Можно пораньше?
— У Никиты Петровича все дни приёма расписаны на месяц вперёд.
Тут Клавдия услышал в трубке недовольный мужской голос, обращённый к секретарше:
— Кто там?

— Какая-то, вот…
И тут же громкий крик в трубке:
— Клава, Клавочка, не бросай трубку!
— Никита Петрович, вы меня помните?

— О чём ты говоришь?
— Никита Петрович…
— Клава, ты в той же больнице?
— Да.

— У тебя смена, когда заканчивается?
— Через полчаса.
— Сейчас приеду.

***

Он уже ждал возле своей машины. Бросился навстречу:
— Клава, извини! Нет мне прощения. Садись, едем!
— Куда?
— Ко мне домой. Жена обозвала меня самыми последними словами, и приказала немедленно тебя доставить.

Он усадил Клавдию в машину. И лишь, когда машина тронулась, спросил:
— Клава, у тебя какие-то трудности?
— Хочу усыновить мальчика, — ей стало неудобно, словно она жалуется, но всё же договорила. – А там, как-то медленно. А ещё суд…
— Ах, там ещё и суд? – почему-то рассмеялся Никита Петрович.

***

Его жена встречала их возле раскрытых ворот коттеджа. Обняла, Клаву:
— Прости нас! Ты этого болвана, — она кивнула на мужа, – можно сказать: С того света вытащила. Мне все сшила, почти шрамов не осталось. А мы тебя даже не отблагодарили по-настоящему.

***

После небольшого, но богатого застолья, Раиса Сергеевна, хозяйка дома, наконец, вспомнила:
— Клава, а что за проблема у тебя?
— Хочу усыновить мальчика. Но документы в отделе опеки и попечительства уже неделю…
Клавдия стала рассказывать о погибшей женщине, о Богдане. Когда она закончила рассказ, хозяйка смахнула с глаз слёзы и твёрдо пообещала:

— Эту проблему мы сейчас решим.
Достала телефон, набрала номер:
— Здравствуй, Света!
— Ой, Раиса Сергеевна, здравствуйте!

— Света, я к тебе по делу.
— Слушаю вас!
— У тебя там документы от Михайловой Клавдии Львовны на усыновление. Не могла бы ты завтра с утра их оформить и принести мне?
— О чём разговор, Раиса Сергеевна, всё сделаю.

— Ой, спасибо, Светочка!
— Вот и всё, Клава! – улыбнулась женщина, выключив телефон.
— А там ещё суд…, — вставила Клавдия.
— Вообще-то, — Раиса Сергеевна рассмеялась. – Я глава нашего городского суда, и завтра твои документы из отдела опеки и попечительства придут ко мне. Сейчас мы с тобой, прямо здесь, напишем кое-какие бумаги. Завтра всё оформлю, как полагается. Ну, а послезавтра забирай своего Богдана.

— Спасибо!
— Перестань, Клава! Я всю жизнь перед тобой в долгу.

***

— Мама!
— Всё, сыночек собираемся! Домой!
— Баба, баба…
— Баба тебя ждёт, — Клава стала одевать ребёнка во всё новое. – Много вкусного тебе приготовила.

— Мама! – обнял и поцеловал, куда-то в шею.
— Всё мы пошли! – обратилась Клава к стоящей рядом заведующей.
— Счастья вам в жизни! – улыбнулась та.

***

Бабушка радостно всплеснула руками:
— Внучок, мой родненький! Сейчас я тебя раздену.
— Баба!
— Да что ж ты, только два слова и говоришь? — ворчала пожилая бабушка, раздевая внука. – Ну, не чего, не зря я в школе сорок лет проработала. И говорить ты у меня научишься, и отличником будешь. Пошли, кушать!