И про родительские страхи.

Я родилась, когда маме было 40, а папе 53. Росла избалованной и изнеженной любящими и заботливыми родителями. Но мама, мудрая женщина, была все время обеспокоена моей дальнейшей судьбой: "Исаак, как ей будет житься дальше, когда нас не станет: девочка совсем не умеет жить, все ей подносится на блюдечке". Папа отмахивался, мол, кровь - не моча, и от такой мамы не получится тюха-матюха.
Но мама не унималась: я успокоюсь только тогда, когда увижу, что Наташа сама сможет о себе позаботиться.

И вот, когда мне было 12 лет, мы с мамой в очередной раз двинули в Питер на московском поезде. Ночью поезд сделал остановку в Харькове, и мама предложила прогуляться с ней, чтоб купить на перроне каких-нибудь плюшек.
- я за пирожками, - сказала мама. - а ты пойди купи себе мороженого какого захочешь. - и протянула мне кругляшку железного рубля.
Я так обрадовалась, что зимой мне позволили мороженое, что сжав в ладони рубль, побежала к киоску без оглядки.
Киоск в три часа ночи оказался закрыт, я расстроилась и вернулась обратно. Но мамы на месте не оказалось. Я подождала немного, пока не заметила, что наш поезд начал движение. Я метнулась влево, потом вправо, но все было закрыто: никаких пирожков никто не продавал. Поезд набирал скорость, разгоняясь все больше и больше, увозя от меня мою маму. Я стояла одна на ночном морозном перроне, глядя вслед удаляющемуся поезду, онемев от ужаса, до боли сжимая в руке железный рубль.
Я уже не помню все мысли, которые пронеслись тогда в моей голове, но то, что я насмерть была обижена, это я помню хорошо.

Но уже через несколько минут, я встряхнулась и включила мозг: я в Харькове, в Харькове живёт наш сосед дядя Саша, дядя Саша - известный режиссёр. И пошла искать отделение милиции.
В отделении я сразу сказала, что выскочила за мороженым, пока мама спала, и отстала от поезда. А теперь мне нужно найти номер телефона режиссёра Александра Барсегян.

Сказать, что дядя Саша опупел, когда ему позвонили из милиции в 3 часа ночи и сказали, что его ждёт на вокзале дочка бывших соседей, - ничего не сказать.
А он ничего и не говорил, только гладил меня по голове и все время бегал к телефону.

Мама позвонила днем из Москвы, чтоб узнать у дяди Саши, как быстро я вырулила из ситуации. И сразу стало понятно, что она заранее знала: она была просто уверена в том, что я найду нашего соседа. Они долго о чем-то говорили, а потом дядя Саша сказал: не мне тебя судить, Ага, может ты и права.

Ровно через сутки, мама встречала меня на Курском вокзале. Нет, она не просила прощения, а только сказала:
- теперь я спокойна: ты не пропадёшь в незнакомом городе с одним рублем в кармане.

Со временем обида моя стала уходить, потому что время показало, что мама оказалась права: из любых жизненных перипетий (а в моей жизни случалось многое), я всегда выкарабкивалась, становясь ещё сильнее.

С той ночи прошло целых 30 лет и 3 года, на место обидам пришло понимание и даже благодарность, но иногда у меня до сих пор болит место на ладони, в которой я сжимала железный рубль, глядя вслед удаляющемуся поезду...

Н. Тимофеева